Прибежала домой с работы смертельно уставшая, как-будто разгружала вагоны. Нужно быстро переодеться, сготовить ужин на троих, убрать на кухне, а еще ответить на срочный звонок, подумать, как дожить до зарплаты и спланировать, что нужно подготовить на завтра...
А тут –сынишка, который безостановочно что-то просит: мультик, поиграть в пиратов, когда я куплю нового робота, когда к нам в город приедет передвижной зоопарк, а еще я обещала пойти на батут в прошлое воскресенье...
И я, как всегда, сорвалась.
На нем.
На него.
На жизнь.
На собственное бессилие, что-то изменить...
Понимаю, что нельзя так.
Понимаю, что неправа.
Понимаю, что он не виноват в том, что со мной происходит.
И почему я ТАК вот живу...
Но сорвалась.
Наорала, шлепнула, приказала быстро кушать и не приставать.
Оставила маленького сынишку один на один переживать свое горе.
И ушла переживать свое.
Стыд и собственное бессилие...
Перед трудностями, перед жизнью, перед самой собой...
И тоже плакать...
Слышу с кухни всхлипывание сынишки, как он старается кушать, проглатывая горькие слезы.
Слышу стук ложки в тарелке, каша уже остыла...
И буквально чувствую кожей горечь его обиды.
Незаслуженной обиды моего ребенка.
Хотя разве обида бывает заслуженной?
И вдруг раздается громкий звук разбитого стекла, за ним момент напряженной тишины и горький плач сынишки.
Вбегаю на кухню, еще не зная, как отреагирую: буду снова орать или наоборот успокаивать его.
Оказалось, он случайно опрокинул мою любимую вазу, подарок на день рождения, и она разбилась вдребезги. А сынишка, застыв в ужасе и зажав в своем маленьком кулачке осколок, взмолился сквозь слезы:
- Мамочка, я не хотел. Ты будешь ругаться, но я, правда, не хотел...
Сынишка сжался в комок, побледнел от страха, ожидая страшного наказания...
И я вдруг почувствовала его отчаяние, как он катастрофически одинок и бессилен в своем горе, в своем страхе.
Быть обвиненным и наказанным.
За то, что произошло случайно...
Я ощутила, что он так же бессилен и одинок, как только что была я сама.
Ему не на что опереться.
Я лишила его своей поддержки.
Как всегда, неосознанно.
И оставила маленькое существо наедине с его горем, его страхами, его полной беззащитностью.
Его, как и меня, никто не в силах успокоить.
Кроме меня самой.
А дальше все происходит само собой, а я просто наблюдаю за сценой со стороны: вижу, как прижимаю сынишку к себе, что-то шепчу. И мой голос звучит спокойно и мягко.
Я говорю, что вовсе не сержусь на него, шепчу, что люблю его и всегда буду любить, несмотря ни на что...
И, вытирая собственные слезы, говорю, что тоже разбивала вазы и чашки, ломала игрушки, потому, что мне очень хотелось узнать, как они устроены, рвала одежду и делала много еще чего...
Говорю, что в этом нет ничего страшного.
Так бывает. У всех. У каждого. Это не горе и не стоит его бояться.
И с каждым моим словом я чувствую, как мое сердце «оттаивает», теплеет, возвращается к жизни.
Я знаю, что еще буду уставать, не выдерживать, порой злиться на себя или на другого. И, наверное, буду еще срываться на своего ребенка, но я хочу запомнить этот момент: что происходит внутри меня, когда разбивается ваза.
Тот момент, когда я вот-вот заору на него.
Вот-вот, но выбираю другое...
То, что возвращает тепло в мое сердце.
То, что питает его, а не разрушает.
То, что позволяет ему, моему сердечку, сжавшемуся в твердый комок, расправиться и сделать вдох полной грудью...
Я хочу запомнить навсегда тот момент, когда бьется очередная «дорогая ваза», а я обнимаю своего сына и ласково говорю:
- С тобой все нормально, сынок. Не переживай, так бывает. С тобой, мой родной, все в порядке.
Пока не в порядке со мной, но я надеюсь, что это ненадолго...
Светлана Полянская
Если возникли трудности в отношениях, решении личностных проблем или необходима психологическая поддержка в нужную минуту – я готова вам помочь.
